|
Их жизнь
вскоре изменилась в более удобную для семьи
сторону. Во Льгове неожиданно открылся
учительский институт – учебное заведение
для подготовки учителей для семилетних
школ (были такие!). Для института в самой
престижной верхней части города построили
модернистского типа трехэтажное здание,
разрушив собор. Нужны были преподаватели
для нового института. И вот мои родители
решили переехать во Льгов. Здесь они сняли
удобную (по льговским меркам) квартиру, на
улице Веселой, 11 (теперь улица Гайдара, 17) в
старом купеческого вида одноэтажном доме,
принадлежавшем семье Волобуевых. Из окон
дома открывался вид на луг в пойме реки и
дальние селения вблизи станции. Недалеко
был колодец с очень чистой родниковой водой
(всем известный как колодец Бжезинского –
наверное, по имени первого его строителя?).
Совсем недалеко, вблизи этого колодца и у
выезда из города (и въезда на мост через
Сейм), жили и мои бабушка и дедушка, весьма
уважаемые учителя городской средней школы (к
этому времени средняя школа во Льгове уже
существовала).
С началом войны все изменилось. Отца,
офицера-артиллериста запаса, сразу же
мобилизовали (я смутно помню, как его
провожали у автобуса на станцию), и вся
семья переехала на одну квартиру – в дом
Волобуевых. Поздней осенью 1941 года
Красная Армия оставила Льгов, несколько
дней почему-то в городе было безвластие,
жители запасались топливом, разбирая
заборы и собирая на берегах Сейма остатки
от взорванного перед уходом войск моста.
Река уже замерзала! Наш хороший знакомый,
главврач Льговской больницы, вместе с нами
подготовился к эвакуации, но в последний
момент что-то случилась с приготовленным
для этого грузовиком, и мы остались в
оккупации…
Вблизи Льгова боевых действий не
было, и поэтому немецкие войска спокойно
заняли Льгов. В городе все было в основном
спокойно, так как более важной точкой для
военных операций была удаленная от города
железнодорожная станция. Как можно было
жить в условиях оккупации? Дедушка писал
какие-то объявления для городской
администрации, а мама устроилась на работу
в одно из городских учреждений. К несчастью,
она неплохо знала немецкий язык и этого не
скрывала…
Во многих домах поселились немецкие
солдаты и офицеры. У нас тоже отобрали одну
комнату, а прямо на тротуаре перед домом
стоял бронетранпортер. Об этом периоде
помню плохо. Мы жили недалеко от моста через
Сейм, и поэтому хорошо запомнил эпопею
восстановления моста. Мост был по льговским
меркам примечательный – на высоких
железобетонных устоях, с мощными пролетами.
Перед устоями в реке стояли ледорезы, такие
высокие наклонные сооружения с острой
кромкой наверху. Ледоходы на реке были
мощными, особенно опасным был подход к
мосту целого ледяного поля с озера с луга,
поэтому ледорезы играли важную роль. Один
из них стоял отдельно метрах в 100 от моста
вверх по течению, посредине реки, на
глубоком месте; ребята очень любили прыгать
с него в воду летом (самая верхняя точка –
метрах в шести от воды!), так что это место
для любителей таких купаний так и
называлось –«у ледореза». Так вот, после
взрыва моста в 1941 году один пролет упал в
воду так, что ближний к городу его конец
вздыбился над последним устоем, а дальний
упал в воду. Немецкие военные строители
решили восстановить мост, используя дубы из
парка на другой стороне Сейма. Но решили не
убирать рухнувший пролет, а обойти его,
сделав мост кривым. За зиму, когда было
удобно работать на льду, мост восстановили.
Но именно весной 1942 года был мощный ледоход,
мост не выдержал напора льдин и рухнул!! Это
было интересное зрелище… Только тогда
неудобный пролет был убран, и строительство
началось заново. Многострадальный мост был
почти восстановлен, как вдруг немцы
отступили из Льгова и, конечно, опять его
взорвали. На долгие годы сообщение через
реку происходило через временный низкий
мост, быстро построенный советскими
саперами чуть ниже взорванного, напротив
улица Карла Маркса (первый стоял точно
напротив Советской).
Зато
запомнился 1943 год. Ранней весной (в марте?)
почти без выстрелов, разве что стреляли или
бомбили в районе станции, немцы оставили
город, взорвав лучшие дома. Особенно
печальное зрелище представлял учительский
институт, от которого остались лишь стены.
На другое утро по городу уже ездили
советские танкетки и удивительные для нас
американские форды.
Другие происшествия были гораздо хуже. Во-первых,
советские власти немедленно арестовали
всех, кто, по их мнению, сотрудничал с
немцами. По неизвестным мне причинам у нас
оказался в период оккупации родной брат
отца, дядя Ваня, очень приятный молодой
человек. Почему он не был в Красной Армии –
не знаю; кажется, он попал в окружение, бежал
и как-то добрался до Льгова. По
специальности он был инженер-механик, и где-то
работал во время оккупации. Его тут же
арестовали…
Городское (но немецкое!) учреждение, где
работала мама, немцы неожиданно решили
перевести в Рыльск – небольшой городок в 40
км от Льгова на Запад. Забрали, будто бы
временно, весь персонал, и тут наступление
Красной Армии, и линия фронта прошла между
Льговом и Рыльском, по Сейму, который
протекал у Рыльска с севера на юг. Так мы
расстались с мамой на 25 лет.
Льгов оказался точно в центре, но несколько
в тылу знаменитого Курского выступа, вокруг
которого в июле развернулось Курская битва.
Он оказался, по-видимому, удобным местом для
развертывания штабов. Поэтому в мае месяце,
когда просохли проселочные дороги, все
население Льгова было выселено в
окружающие деревни (секретность военной
операции!). Армия выделяла грузовики, с
собой можно было взять самое необходимое –
и езжайте в выбранную вами деревню. Мы
попали в село Кочетно, в 8-ми км от Льгова в
сторону Курска. Местность была с большими
оврагами, лесистая, довольно приятная для
жизни летом. Втроем мы жили в хате вместе с
хозяевами, где было ужасно много блох! Но
вообще, помню, в деревне в течение лета
жилось неплохо. Дедушку осаждали
деревенские женщины с просьбами нарисовать
портреты своих сыновей и мужей, погибших на
фронте, как правило, за натурплату – молоко,
яйца и т.п. Так что до осени, до переселения
обратно во Льгов, дожили. Все очень боялись
за вещи, оставленные во Льгове. Но дедушку
иногда приглашали в город что-то нарисовать
и он каждый раз проверял нашу квартиру.
Оказалось, в ней жил какой-то
высокопоставленный офицер, так что все
осталось на месте, кроме того, что в
шифонере треснуло большое зеркало, да еще, к
сожалению, пропал мой трехколесный
велосипед...
Среди лета произошло еще одно важное
событие: вдруг приехал на один день по пути
в тыл (или из тыла) мой отец. Бабушка повезла
меня к нему в город, смутно его помню в
военной форме, но не более того.
Так мы и стали жить-поживать втроем на
квартире в доме Волобуевых, и дедушка и
бабушка совершенно заменили мне родителей. |
